Я села за стол. Борис вошел, широко улыбнулся и сел
напротив. Это было в первый раз, когда я видела его улыбающимся.
“Я так рад, что ты пришла”, - сказал он и продолжал:
“Я так рад, что ты пришла”, - сказал он и продолжал:
“Я хочу тебе рассказать очень важную историю моей жизни. Я никому ее не
рассказывал и теперь я всё время думаю о ней.
Это было 2 года назад. Я тогда ещё был на втором курсе ветеринарного
факультета, ты знаешь. Я часто работал в виварии. Я любил всех этих
зверушек.
В один прекрасный день я решил написать картину. Я купил огромное полотно,
натянул его на раму и купил масляные краски. Я так же купил книжку, обучающую
рисовать масляными красками, научился разводить краски, комбинировать цвета и
начал писать свою картину. Это одна единственная картина, которую я написал в
своей жизни, и на которую ушло почти 2 года.
Летом на каникулах я пошел в художественный музей. В
музее я увидел девушку, не то студентку, не то школьницу. Она была красавица, брюнеткa с большими черными глазами, среднего
роста, в широкой яркой цветастой юбке и белой кофточке. Она была тонюсенькой, и
широкий пояс юбки это подчеркивал. Мне показалось, что она ничего не весит,
просто пушинка. Я заговорил с ней. Она была энциклопедией живописи. Знала
художников, эпохи, манеры письма, могла что-то сказать почти о каждой картине.
Я начал ее расспрашивать. Она только что закончила педагогический
институт и была распределена в маленький южный городок преподавать математику в
школе. Она ездила туда, чтобы найти себе квартиру и спокойно переехать перед
началом занятий. Теперь она возвращалась домой. У неё было несколько часов
между поездами, и она решила посетить музей.
Я понял, что это идеальный случай. Я рассказал ей про свою картину и попросил
её пойти со мной, посмотреть картину и сказать свое мнение:
- Я живу здесь неподалеку. Ты посмотришь картину, потом я тебя отведу до
автобусной остановки и у тебя будет еще почти час до отхода поезда.
Она согласилась.
Я жил в
однушке. Картина висела на противоположной от входа
стене. Каждый, кто входил, сразу видел картину. В верхней части картины я нарисовал красивую резную входную дверь, ведущую в дом. К двери
вела лестница в 5 ступеней. Лестница была кирпичной. Каждая ступенька
загибались вверх как будто это была волна. И вот эти пять волн шли вниз к
дороге покрытой кирпичом. По бокам дороги росли цветы. Я не использовал
светло-коричневый кирпичный цвет. Я нарисовал ступени и дорогу темно красным
цветом крови. Это были кровавые волны, сливающиеся внизу в реку.
Моя спутница, увидев картину, широко открыла глаза, и я увидел, что картина
произвела на неё сильное впечатление. Oна стояла не двигаясь, уставившись на
картину.
Я пошёл в ванную принести хлороформ. Хлороформа не оказалось. Я не знал,
что делать. Потом я открыл кладовку, взял молоток и пошёл к ней. Она
повернулась ко мне и улыбнулась. И вот вместо того, чтобы ударить ее, я
протянул ей молоток и сказал:
- Держи, это чтобы защищаться от меня.
Она опять улыбнулась и взяла молоток.
Я был потрясён. Я изменил свое намерение за одно мгновение. Я даже не
успел подумать - так это было быстро.
- - Ну пойдём, что ли? – сказал я девушке.
На выходе девушка отдала мне молоток. Я положил его у двери. Мы дошли до
автобусной остановки и распрощались.
Со мной уже было так один раз, когда я действовал быстрее, чем мог
думать. Я ехал на машине и увидел на переходе бабушку. Она шла медленно,
но у неё было время дойти до встречной полосы. Поэтому я не снизил скорость. Но
бабушка передумала и пошла назад, так что в тот момент, когда я подъезжал, она
была как раз в середине переходной полосы на моей стороне. У меня не было
времени затормозить. Я бы ее убил. Это была бы тюрьма на много лет. У
меня сработал какой-то механизм, и в одно мгновение моя машина взлетела на
тротуар. Тогда у меня тоже не было времени думать, это произошло как-то
автоматически. На тротуаре в это время никого не было. Я выровнял машину,
спустился с тротуара и поехал дальше, даже не посмотрел на бабушку. Я был рад,
что не убил ее, и меня не ждет тюрьма.
Вот такая история! “
Охранник, всё время стоявший в углу комнаты, сказал, что время кончилось. Мы
встали. Он, уходя и поворачиваясь ко мне, быстро и громко говорил: “Я не хочу
умирать, я не хочу умирать! Мой отец виноват во всём.”
Когда я вышла, я поняла, что не задала ему те вопросы, для которых я
пришла. Я хотела спросить, как он выбирал девушек, и была ли я в его списке.
Борис был серийным убийцей. Уже года три у нас исчезали студентки из разных
институтов нашего города. Просто пропадали, и никто о них ничего не
знал.
Город жил в черном тумане страха и подозрений. Парни шутили, они звонили
и изменившимся страшным голосом говорили что-то вроде:
-
Здравствуй, я убийца, я вчера видел тебя, ты такая привлекательная. Я просто
мечтаю встретиться с тобой. И тут шли предложения для места встречи - в
библиотеке, в парке, у кинотеатра. Студентки, встречаясь утром на лекциях,
говорили друг другу:
- Ты
знаешь, мне звонил убийца.
-
И мне тоже, и мне тоже, - говорили другие студентки.
Потом
некоторые парни сознавались, что это звонили они, в шутку.
Ничего себе шутки!
Я
тоже получала такие звонки и всё время жила в страхе, в ужасе. Я
думала, что я свихнулась. Я боялась своей тени. Газеты, для которых
основной и единственной задачей была пропаганда, ничего об этих убийствах не
писали. Поэтому в городе ходили слухи, самые разные страшные слухи. И как потом
выяснилось, часто слухи были гораздо страшнее действительности.
Через некоторое время милиция вычислила, кто был убийцей. Он приходил почти на
все студенческие вечеринки и тусовки. Вел себя сдержанно и сухо, ни с кем не
разговаривал, ни за кем из девушек не ухаживал. Милиционеры записали всех, кого
знали исчезнувшие девушки, и Борис оказался во всех списках. За ним
следили, и поймали его тогда, когда он уже был готов совершить преступление.
Обычно он ждал у факультета, когда выйдет какая-нибудь знакомая девушка. Он
приглашал ее в кино. По дороге он обнаруживал, что у него нет с собой денег. Он
говорил, что живет тут недалеко, и будет рад зайти домой взять денег.
Девушки обычно говорили, что они сами заплатят и он отдаст им деньги позже. Но
он никогда не соглашался. Когда они заходили в его квартиру, он шел в ванную,
брал там тампон с хлороформом и прижимал его к лицу девушки. Когда она уже не
двигалась, он насиловал ee и убивал. Его отец помогал ему избавиться от трупа.
Борисa и eго отца
судили и приговорили обоих к смертной казни.
Как позже установило следствие, отец Бориса в молодости тоже был серийным
убийцeй. Он убил черырех девушек в нашем городе. На месте преступления он
оставлял отпечатки пальцев, но его не нашли, так как раньше он не был арестован
и у милиции не было его отпечатков. Потом он уехал в маленький
город и там женился. У него родилось три сына. Борис был самым старшим. Отец
страшно бил свою жену, и она развелась с ним. Он вернулся в наш город.
устроился на работу в мясокомбинат и взял к себе Бориса.
У
Бориса была психическая проблема. Ни в школе, ни в университете у него никогда
не было подруги или друга. Он всегда был один.
Я
часто видела Борисa на тусовках. Я с ним
никогда не разговаривала. Среди исчезнувших девушек могла быть и я. Эта идея
преследовала меня днём и ночью.
Я попросила одну из
моих подруг, у которой отец занимал высокое положение в милиции, чтобы мне
разрешили свидание с осуждённым. После некоторых колебаний
ee отец дал согласие на коротенькое свидание. Я хотела задать Борису те
два вопроса, о которых я уже говорила.
Рассказывая историю о девушке из музея, Борис хотел сказать мне, что где-то в
глубине души он был хорошим человеком. Oн не убил девушку из-за глубокого
неосознанного порыва, хотя, как он сказал раньше, она была идеальной жертвой.
Она не была из нашего города и ее должны были искать на расстоянии сотен
километров от ее родного дома до нового места работы. Вероятность найти ее было практически равна нулю.
Былo ли
в глубине его души действительно что-то доброе? Трудно сказать. Маньяки обычно убивают один раз в
несколько недель или месяцев. Между убийствами они накапливают энергию для
следующего злодеяния. Может быть, тогда в музее Борис ещё не был готов убить.
Уходя он
говорил, что во всём виноват его отец. Конечно, отец был виноват. Он помогал сыну избавиться
от трупов. Отец мог передать сыну криминальный ген, если такой существует. Но
криминальный ген не получили два младших брата Бориса. После казни Бориса и его
отца, братья поменяли фамилию и уехали в другие города. Они жили нормальной
жизнью, работали и у них были семьи.
А еще он говорил, что хочет жить, очень хочешь жить. Но жить хотели и те
девушки, которых он убил.
И я хотела жить. Когда я услышала, что все исчезнувшие студентки были
блондинками, меня охватилa острая тревога. У
меня были богатые, светлые, длинные до пояса волосы. Я очень гордилась своей
шевелюрой и часто меняла причёски - укладывала косу вокруг головы, или собирала
волосы на затылке в большой тяжелый узел, или заплетала косички. И вот
оказалось, что мoи гордость и богатство содержит в себе большую опасность. Посоветовавшись
с родителями, я перекрасила волосы в черный цвет. Я чувствовала себя униженной,
как будто я предала самqe себя.
На следующий после свидания с Борисом день я пошла в
парикмахерскую и попросила побрить мою голову наголо. Позже
я поняла, что в жизни бывают случаи, когда под напором обстоятельств, особенно если это касается жизни, люди, к
сожалению, вынуждены менять, против своей воли не только цвет, но и работу,
дом, друзей, а иногда даже мысли и верования.
